Дни в полусне и Ночи без сна, или Абсолютно Безнадежный Рассказ
26.09.2002
Я точно знаю, что чудеса случаются. Для меня чудеса - вещи, которые случаются часто и неожиданно, без видимой причины или же логической предпосылки. Лишь легкое движение на небе или где там вычерчиваются модельки наших жизней, и что-то кошмарное, или же прекрасное, или смешное, что-то, что не должно было произойти - вдруг происходит. Лучший ученик в классе, самый старательный и примерный ребенок, с лучшими отметками - просыпается наутро перед экзаменом и обнаруживает, что он от волнения забыл все, что знал... Маленькая девочка, в которой никто никогда не видел и зачатка какого-либо таланта, вдруг, увидев странный сон, берет карандаш и листок бумаги и создает замечательное произведение искусства. Или же это могут быть постепенные, медленно проявляющиеся чудеса, те, с которыми мы встречаемся каждый день: супруги, живущие вместе десятки лет и как-то ухитряющиеся не убить друг друга; люди, не спящие больше шести часов в сутки в течение месяцев и все еще остающиеся в живых. Последнее чудо - чудо, случившееся со мной. И даже несмотря на то, что мне сложно в это поверить - все говорит в пользу того, что я все еще жива.
Я точно знаю, что я еще жива, так как мое сердце бьется, мои ноги апатично переносят меня с места на место, мой усталый мозг все еще ухитряется проворачивать некоторые простые мысли, и мои легкие все еще насыщают кислородом поток кофе, текущий в моих жилах.
Я точно знаю, что во мне не осталось ни капли крови, так как она полностью вытеснена кофе. И это – величайшее из всех чудес, которые когда-либо случались со мной. Я чувствую его величие каждое утро в половине шестого, когда я открываю глаза, заставляю себя встать с постели и начинаю перемещаться в пространстве с помощью давно заученной последовательности движений: четыре шага вперед, повернись налево, возьми кружку, ложку и пакетик с тостами; развернись, два шага вперед, открой дверь, повернись налево, сделай восемнадцать шагов вперед, стараясь не врезаться в стену коридора, повернись налево, войди на кухню. В это священное время мой мозг еще не включен: он все еще спит и видит свои странные сны, в то время как мои руки и ноги повторяют привычную последовательность движений, требующуюся, чтобы его разбудить. Открой холодильник... вытащи бутылку замерзшего молока... оставь ее на столе размораживаться... наполни пластиковую пиалку водой, поставь ее в микроволновку... Положи в кружку три – нет, сегодня четыре – четыре ложки кофе, открой тосты, засунь их в тостер... К этому времени вода должна закипеть, перелей ее в кружку... Вот теперь. Запах смертельно крепкого кофе медленно начинает будить мой мозг; но одного запаха недостаточно. Капни чуть-чуть молока или сливок в кружку; вытащи горячие тосты. Ты будешь пить кофе с молоком и заедать его тостиками, чтобы не умереть на месте от передозировки кофеина. Ты не хочешь умереть на месте, ты хочешь убить себя медленно... или же этот ежеутренний ритуал – единственное, что еще поддерживает в тебе жизнь? Я задаю себе этот вопрос каждое утро. И каждое утро я отвечаю себе: это единственное, что еще поддерживает во мне жизнь.
Я уверена, что я жива только благодаря кофе. Это – единственная вещь, в которой я могу быть уверена каждое утро, когда мне приходится вставать в пол-шестого, а мне приходится вставать в пол-шестого каждое утро. Так что каждое мое утро начнается с этой единственной истины, с одной последовательности движений. И лишь первый глоток темно-коричневой жидкости меняет это. Я отчетливо чувствую, как кофеин всасывается в мою кровь (или в то, что должно быть моей кровью), проникает в каждую клеточку моего организма, растворяясь в каждой ткани, обволакивая каждую мышцу, пронзая каждый нерв. И тогда происходит второе великое чудо: сон уходит. После второго глотка различные мысли начинают по одной приходить мне в голову, робко озираясь после своего долгого отсутствия. Я начинаю думать о домашней работе, которая опять не сделана, о каких-то воздушных проектах, которые никогда не были начаты, о том, что я всегда тяну до последнего и потом расплачиваюсь за это втройне; я думаю о том, что хотя бы один раз в неделю мне необходимо поспать чуть подольше, или же постоянное недосыпание убьет меня.
Я точно знаю, что рано или поздно оно меня убьет. Это – вторая истина, в которой я могу быть уверена каждое утро. Обычно она приходит ко мне после третьего глотка. К этому времени я уже способна думать, что я медленно разрушаю свой организм, что постоянное отсутствие сна и
потребление кофе в таких количествах не приведут ни к чему хорошему... Но после четвертого я уже думаю о завтраке, на который я обязана идти и на котором я, скорее всего, перехвачу еще парочку кружек этого жуткого зелья... просто потому что одной недостаточно, каким бы крепким это зелье не было. И вот тогда, после окончания завтрака, я наконец стану похожа на нормального человека... На нормального человека с кофе вместо крови.
Так как я точно знаю, что в моих жилах течет кофе.
Я точно знаю, что мой несчастный мозг уже давно не серый, а грязно-коричневый из-за потока кофе, проходящего сквозь него. Я это знаю. Я также знаю, что внутри моих костей находится кофейная эссенция , а моя печень давно растворилась, смытая натиском яда. У меня белая кожа с легким желто-коричневым оттенком. Я в шутку называю его “северный загар”, но на самом деле я прекрасно знаю, что это вообще не загар... а всего лишь кофе. Кофеин дергает мои нервы, так что я все еще ощущаю окружающий мир; поддерживает мой позвоночник, чтобы я не упала, как марионетка с оборванными ниточками. Он заставляет мои ноги нести меня из класса в класс... на обязательные занятия спортом... обратно... на занятия в многочисленных клубах... Нет, нет, моя милая школа не требует состоять в каких-либо клубах, но тебе все-таки придется на них ходить, если ты хочешь получить хорошую оценку по поведению... о, благословенное местечко! Я считаю себя счастливицей, если я ухитряюсь вернуться в общежитие к семи вечера. И затем – худшая часть моего дня – я начинаю НЕ делать домашнюю работу.
Нет, я прекрасно знаю, что я должна ее делать, но... я просто не могу. Я могу бродить по округе, разговаривать со случайными личностями, торчать в Интернете, но я не могу делать домашнюю работу... Это происходит по простой причине: запасы кофе в моем организме иссякают и я начинаю медленно, но неизбежно покидать этот мир, растворяться в мечтах о сладком сне. Лишь обрывки мыслей приходят ко мне в голову: если я начну делать домашку сейчас, то, возможно, к двенадцати я смогу ее закончить... Я даже могу попробовать сделать ее всю, включая “долги” учителям, но тогда мне придется лечь спать часа в два или три ночи. В общем-то, я бы рискнула здоровьем ради будущего спокойствия, если бы я после этого смогла бы выспаться в субботу... Ах, не пытайся себя обмануть, ты прекрасно знаешь, что каждую субботу тебе нужно вставать в шесть и идти на водительские курсы... И в семь – каждое воскресенье, так как я должна ходить на католическую мессу... Кого здесь волнует, что мне до католицизма далеко как до звезд небесных... или как до возможности нормально выспаться. Хотя, может быть, я смогу лечь спать пораньше в пятницу? Нет, нет, ты будешь делать домашнюю работу... опять. Единственное, что я действительно хочу сейчас сделать – это лечь и заснуть. Но мы не можем спать во время CQ. Так что я снова и снова проворачиваю в голове все эти безнадежные мысли, хожу кругами по комнате и пью Пепси-Колу бутылками до тех пор, пока она не начинает мне казаться по вкусу и запаху идентичной акриловой краске. Наконец, обычно уже после десяти, я заставляю себя сесть прямо и начать рисовать закорючки, когда-то бывшие буквами, но больше не имеющие для меня никакого смысла. Но я все еще механически продолжаю их рисовать, даже не задаваясь вопросом, какую именно домашнюю работу я делаю: биология ли это, английский ли... или может, математика?
Я точно не знаю. Но мне все равно. Я буду продолжать покрывать бумагу бессмысленными закорючками, стараясь нарисовать их как можно больше до тех пор, пока в какой-то момент я не отрублюсь. Обычно это случается где-то между двенадцатью и часом ночи: мой мозг начинает бастовать против недостатка сна. Он говорит, что, если я не посплю хотя бы пять часов, меня не спасет никакое количество кофе и акриловой Пепси-Колы. Заявив это, он выключается и начинает смотреть свои странные сны, в то время как оставшееся тело медленно выполняет другую, ночную последовательность движений: я закрываю книгу... меняю диск в моем центре – сегодня это будет Tom Waits, седьмая песня... хотя на самом деле мне все равно. Потом я выключаю свет и просто падаю в кровать. Седьмая песня – самая короткая на диске – продолжается всего лишь минуты полторы. Но еще до того, как она закончится, я уже сплю, чтобы через пять часов снова проснуться, чтобы опять действовать как автомат на кофейном топливе, интересуясь лишь одним: выйду ли я из строя сегодня или же просуществую еще немножко. И к концу каждого дня для меня будет очевидно лишь одно: я еще жива и останусь в живых еще по крайней мере, день.
Так как я точно знаю, что чудеса случаются. Они случаются со мной постоянно, и будут случаться еще долгое время. Кофеин спасет меня от того, чтобы рассыпаться в труху, и мои учителя будут довольны моей классной и домашней работой, и мои друзья не заметят во мне ничего странного, кроме усталого вида. Они никогда не узнают, что у меня кофе вместо крови. Лишь я буду знать это... и не спать каждую ночь до половины первого, и вставать каждое утро в пол-шестого, и продолжать существовать... как смертельно уставший механизм, и думать лишь о сне каждый день, каждый час, каждую минуту моей жизни...